Наше представление об окружающем мире основывается на информации, которую мы потребляем. Когда нам кажется, что мы высказываем личное, никем не навязанное мнение, мы забываем, что факты, образы и вообще информационный фон мы откуда-то взяли. Отсюда – неспособность двух людей с противоположными точками зрения принять право оппонента на другое мнение. Общее понимание о существовании некой «пропаганды» не способствует прояснению, а только усугубляет ситуацию – дает право оппонентам обвинять друг друга в том, что они агенты пропаганды, что само по себе – эффективная разновидность той самой пропаганды. Есть надежный и довольно популярный почему-то сегодня подход – признать существование пропаганды и считать ее легитимным средством. То есть «правды» нет, есть только сила и борьба, а врать – это хорошо, если на благое дело. Это можно считать полной отменой системы морали. Но прежде чем принять такой образ мысли – против врага все средства хороши – стоит сначала разобраться, что это за враг и почему враг. А еще – как и почему возникла пропаганда. Начиная с 19 века в современной цивилизации наблюдается усложнение социальной организации, структуры общества. При этом 19 век был еще и временем формирования современных наций (тем, кто думает, что «нация» – это что-то древнее, стоит заняться самообразованием и углубиться в вопрос). Усложнение социальной организации потребовало новые виды и методы управления обществом в условиях новых «национальных» государств. В 20 веке появление масс (за счет роста численности и переехавших в крупные города бывших крестьян) повлекло первые попытки политиков опереться непосредственно на массы. Это, как известно, родило фашистские диктатуры и государства тоталитарного типа (Х. Арендт называют эти государства «движениями», так как они живут за счет экспансии, захвата других государств и подпитки новыми массами). В 20 же веке родился метод управления, который назвали «мягкой силой». Речь идет о капиталистических странах и тех странах, которые уже освободились от тоталитарного режима. Мягкая сила основывается не на прямом насилии репрессивных органов власти, а на эмпатии, создании системы мотиваций. Проще говоря, пряником, а не кнутом. Сегодня развитые страны склонны использовать в большей степени именно «мягкую силу». Из-за этого возникает определенная иллюзия полной свободы общества и индивида. Становится не так неприятно, например, платить налоги. Здесь приходит на помощь пресловутое общество потребления. Акцент делается на комфорт, предсказуемость, последовательность, ради которого правительство производит определенные действия, а граждане должны, в свою очередь должны идти на некоторые уступки и жертвы. Сейчас уже вне зависимости от степени демократичности того или иного режима, практически все делают акцент именно на развитии человеческого капитала, создания комфортных условий жизни населения. Это, в свою очередь, требует от индивида соответствовать норме, быть не только законопослушным, но и не слишком отличающимся от других членом общества. Любое сильное отличие предполагает «лечение» (например, психиатрией и антидепрессантами) – наряду с реальными психическими заболеваниями. Все это – не слишком явно видимый контроль, но нельзя сказать, что контроля не существует. Другой, более очевидный пример – массовая слежка, власть спецслужб, расширение неправовой зоны жизни (чрезвычайного положения). Только есть одна небольшая деталь. Дело в том, что "мягкая сила", направленная во внутрь (население страны), необязательно предполагает такой же гуманистический и гуманитарный подход, направленный во вне. То есть, проще говоря, самые цивилизованные страны могут быть вполне милитаристичными и жесткими по отношению к другим странам. И тут им приходит на помощь так называемый "образ врага". Давно стало общим местом наблюдение, что образ врага используется правительством для сплочения населения, и чтобы отвлечь от неэффективности правительства. Эти технологии стары как мир, наиболее активно начали использоваться в 19 веке. Болеее близкий пример – политика администрации Буша после 11 сентября. О еще более очевидном примере, который мы наблюдаем сегодня, пожалуй, умолчу. Философ Г. Зиммель писал, что неотъемлимой составляющей «образа врага» является его дегуманизация. Нам предлагается поверить, что мы имеем дело не с полноценным, равным нам человеком, а с каким-то мифическим чудовищем. Это становится возможным всего лишь благодаря силе языка. Используются метафоры ("гидра контрреволюции"), мифологические отсылки, образы животного и т.д. Общая черта – демонизация образа врага. Например, Марата во время Великой французской революции противники называли в публицистике "гиеной"," насекомым", "хищной птицей", "обезьяной" (как тут не вспомнить "обезьянью" тему с Обамой). Теперь собственно о пропагандистской роли телевидения в современном мире. Телевидение – сам по себе массовый инструмент, то есть имеет отношение к массовой культуре. В.Т. Третьяков (декан Высшей школы телевидения МГУ им. М.В. Ломоносова) отмечает, что в современном обществе царит телевера ) – масштабный, фактически глобальный, квазирелигиозный языческий культ. Массовая виртуализация жизни – следствие реализации этой функции в круглосуточной и повседневной деятельности телевидения, одна из самых массовых (тотальных) систем (и сетей) мира. Ну и, конечно, нацеленность на интеллектуальную деградацию телезрителя. И это касается очень многих стран сегодня.