Сейчас много пишут о лопнувшем финансовом пузыре в Китае. Но на самом деле это не самая главная угроза для Поднебесной на данный момент. Экономика страны действительно не в лучшем состоянии и перспективы не радужные (я это не про геев). Главный порок китайской экономики: сокращение доходности инвестиций, в результате чего, чтобы покрыть его (сокращение), наращивается объем кредитов. То есть «китайское экономическое чудо» обречено при любом раскладе. Уже не откуда взять прежние ресурсы – прирост рабочей силы в города и иностранные инвестиции. Однако я хотел бы остановиться на более существенной проблеме Китая. Все-таки СССР развалился не из-за неконкурентоспособности экономики, не из-за «кока-колы», а в результате политического и идеологического кризиса, когда идеология слишком скомпрометировала себя за 70 лет. Иначе советский режим просто трансформировался бы во что-то более интегрированное в мировую экономику. В Китае, положим, идеология себя так сильно не скомпрометировала. Но кризис уже давно виден невооруженным взглядом. В середине июня на заседании Политбюро ЦК КПК (какой набор ассоциаций вызывают эти слова у русского уха!) глава КНР Си Цзиньпин сообщил о кризисе правящей коммунистической партии. Оно и немудрено: Китай сейчас занимается в основном интеграцией в мировой капитализм, ведением бизнеса в Европе, США и Австралии, либерализацией и приватизацией. Какой-то странный коммунизм выходит. Си Цзиньпин говорил об утрате идеи и ориентиров, о коррумпированности компартии, о повсеместном превышении полномочий, о развращенности, лени и потребительстве партийной верхушки. Он даже сказал, что партия «деградировала до такой степени, что нависла опасность краха партии и гибели государства». А народное негодование приближается к «критической черте». За последние десятилетия экономический бум в Китае улучшил жизнь сотне миллионов китайцев. А также привел к серьезным проблемам: загрязнению окружающей среды и росту социального неравенства. Сейчас в Китае больше миллиона людей, чье состояние насчитывает не меньше $1,6 млн, а также 67 000 сверхбогатых с состоянием выше 100 млн юаней и 213 долларовых миллиардеров. Понятно, что дети состоятельных нуворишей будут сильно отличаться от старшего поколения. Это молодое поколение пользуется богатством родителей и низкими импортными пошлинами, позволяющими, например, покупать дорогие машины каждые полгода. Общество потребления в Китае достигло исторического пика. Плюс к этому дети нуворишей регулярно путешествуют в развитые страны, получают там образование и покупают недвижимость (а вместе с ней – гражданство и ВНЖ в Европе и США – по последним программам, которые были введены, чтобы справиться с последствиями кризиса 2007-2008 годов). Когда стало понятно, что Китай больше не может развиваться по старой модели – за счет дешевизны рабочей силы и производства – правительство сделало ставку на рост внутреннего потребления. Но как быть, собственно, с официальной идеологией КНР? Словенский философ, левый интеллектуал, лаканианец, марксист и борец с американским империализмом и глобальным капиталом Словой Жижек написал недавно об этом статью в London Review of Books. Суть ее сводится к тому, что официальная идеология Китая сегодня – это капитализм под патриотическим соусом. Китайский социализм сегодня, по официальной версии, гарантирует все выгоды капитализма, а продолжительное правление Коммунистической партии обеспечивает сохранение традиционных китайских ценностей в духе конфуцианства: социальной гармонии, патриотизма, этического порядка. Этот парадокс обеспечен следующей логикой: 1. правительство (партия) контролирует капитал, не позволяя возникнуть росту социальной напряженности; 2. официальная идеология «китайского патриотизма» не позволяет развиться гедонистическому индивидуализму, сохраняя «социальную гармонию». Последнее представляет собой всего лишь антитезу «западным ценностям» - свободе, демократии, человеческим правам, индивидуализму потребителя. Таким образом главным врагом в официальной идеологии предстает не капитализм как таковой, а западная культура, взамен которой предлагается национальная культура. То есть, как ни крути, традиционные ценности. Маркс сделал пару переворотов в гробу. Интересна в этом смысле религиозная политика Китая, провозглашающая «истинную свободу веры». Тут важно следующее: нельзя быть просто «верующим вообще». Можно быть только верующим в определенной религиозной традиции, верить в конкретного бога. Таким образом, единственное, что может воссоединить все религии под одной крышей – это атеистический режим. Как только этот режим исчезает, появляются религиозные противоречия. Номинально все исламские фундаменталисты провозглашают «смерть Америке», но на практике они больше убивают друг друга (см. шииты и сунниты). Жижек ссылается на словенского корреспондента в Китае Зорану Бакович, которая пишет, что многие партийные функционеры обращаются в протестантизм из-за полной ликвидации коммунистических идеалов из текущей политической жизни. Таким образом, самую главную и опасную оппозицию правящей власти представляют не религиозные фанатики и не средний класс, а ортодоксальные марксисты, старые партийные кадры. Они выступают за тех, кого не пощадило китайское чудо: крестьян, потерявших землю, рабочих, потерявших места из-за транснациональных корпораций. «Новые бедные» и ортодоксальные марксисты – такова взрывоопасная смесь, способная привести к социальному катаклизму. А протесты происходят каждый год. Поэтому, пишет Жижек, правительство все настойчивее подчеркивает важность социальной гармонии в идеологической политике. Это как в случае со сталинским режимом: если СМИ скрывают проблемы, лучшим барометром того, насколько ситуация накалена, служит как раз пропаганда. Чем она сильнее, навязчивее, позитивнее, тем больше в стране проблем. Проблема Китая, по мнению Жижека и с точки зрения марксизма, это полное игнорирование классовых противоречий, которые по умолчанию должно сгладить китайское конфуцианство. Социальный антагонизм проецируется на внешнего врага («не допустить оранжевый сценарий», хорошо нам знакомый модус). Кстати в эту тему хорошо вписывается одна недавняя дискуссия о «Марксе сегодня» и о том, кто такие левые в современном мире.